Наурская осада 1774 года

Оборона Наурской станицы моздокскими казаками десятого июня 1774 года представляет собой один из тех подвигов, которые, не имея большого политического и военного значения, вместе с тем невольно останавливают на себе внимание и современников и потомства, поражая ум и воображение. И в летописях царствования великой императрицы русской, столь славного богатырскими делами, и в летописях кавказской войны этот эпизод должен занять место между славными подвигами, прославившими русское имя.

В начале июня 1774 года крепость Моздок потрясло известие: сильный турецкий корпус со множеством примкнувших к нему горских отрядов вышел в поход с целью выжечь все русские поселения по Тереку. Моздокский гарнизон приготовился к бою. Из соседних станиц для обороны крепости стали прибывать казаки. Их жены и дети, со всем имуществом, которое можно было увезти, выехали в Наур. Туда же с малыми силами отправился полковник Савельев, чтобы успокоить семьи казаков и защитить их в случае нападения незначительных вражеских отрядов, которые могли действовать отдельно от основных сил.

Оставшиеся в Науре казаки со своими семьями и не занятые на службе солдаты во главе с полковником Савельевым находились в церкви. Вдруг со стороны пикетов прогремели выстрелы. Полковник выбежал во двор и столкнулся с казаком, прибывшим из крепости Моздок.

- Что стряслось? - тихо, дабы не наводить лишней паники, спросил Савельев.

- Турки с горцами к крепости подошли, осадили. Однако большие силы выдвинулись к Науру. Примерно через час будут здесь.

Но враг появился быстрее, чем ожидали. Уже спустя полчаса станица была окружена восьмитысячным войском татар, кабардинцев и турок, под предводительством калги — из рода крымских султанов. Полковник Савельев, опытный, закаленный в военных походах офицер, еще за несколько дней до нападения приказал обнести поселение большим валом с колючим терновником, разместить на нем редут и четыре орудия, а также укрепить ров рогатинами. Когда началась атака, Савельев лично руководил обороной.

У неприятеля был явный расчет захватить врасплох беззащитных жителей станицы, которая едва только устраивалась, хотя, правда, и была обнесена валом и снабжена орудиями. Неприятель не знал, однако же, с кем будет иметь дело — и встретил небывалое войско с небывалым оружием. На подмогу небольшому числу солдат и казаков, на вал, вооружившись серпами, вилами и косами, высыпали казачки. Не успев переодеть красные праздничные сарафаны и платья, наурские казачки вышли на защиту родной станицы и отражали неприятельские приступы наряду с мужьями и братьями

- Так, бабоньки, - прогремел голос Савельева, - ваша задача - поддерживать костры, варить смолу и лить ее на головы басурман.

Оборона Наура была первым случаем, когда от казацкой женщины понадобилась серьезная и опасная боевая служба. Впоследствии она уже не расставалась с ней и сроднилась, как с чем-то неизбежным среди суровой обстановки порубежного быта. Наурские казачки не пугались ни свиста вражеских пуль, ни стрел, ни дикого рева и гика нападающих неприятелей. Перепачканные сажей, нередко раненые, казачки бегали от котла со смолой ко рву, обливая очередную волну наступавших. Но вскоре на дне котла не осталось ничего, а неприятель снова пошел на штурм.

- Девки, - закричала одна из старейших жительниц станицы Федотья, - тащите щи праздничные, что казакам по-наготовили, авось басурманы эти и не пробовали еды казачьей.

Хитроумная выдумка казачки была сразу же подхвачена станичницами, и в котел, где некогда варилась смола, полились щи.

- Ой, бабы, - смеясь и подбадривая землячек, кричала Федотья, - и побьют же нас мужья, узнав, кого мы кормили сегодня.

Крупная, седовласая, с морщинистым, перепачканным углем и сажею лицом, она напоминала былинную ведьму. Пока полковник Савельев руководил казаками и солдатами, Федотья повела "бабью рать" с косами и серпами на вал, другим приказала перетаскивать на место, где усиливался натиск врага, чугунные пушки.

Не боясь свиста пуль и гиканья нападавших, рядом со старыми, закаленными воинами сражались женщины, нередко вступая даже в рукопашную схватку. В один момент враг почти прорвал оборону. Через ров полезли горцы. Положение спасла молодая казачка. Кинувшись на врага с косой, она перерезала ему горло, отобрала ружье и немедля открыла огонь по узкому проходу, куда рвался неприятель.

Несколько отбитых штурмов дорого стоили портивнику. Полагают, что их потеря простиралась до восьмисот человек и что большая часть ее пала на кабардинцев. В числе убитых кабардинцев был и один из известных владельцев, князь Кагока Татарханов, и тело его осталось на поле сражения. Уже одно это обстоятельство показывает, как сильно было смятение татар, считающих священным долгом выносить из боя тела убитых товарищей, а тем более вождей и предводителей.

Целый день длилась кровавая борьба за обладание Науром, и целый день, истомленные боем, наурцы ожидали выручки, но выручка не появлялась. Станица Червленная лежала всего в сорока верстах, но сообщение с ней было прервано.

Говорят, что в Червленной был слышен гул пушечных выстрелов, но что командир пехотного полка, расположенного в станице, почему-то думал, что у наурцев идет совсем не кровавая драма, а водевиль с потешными огнями, до которых, нужно сказать мимоходом, был великий любитель начальник моздокских казаков старый полковник Савельев.

Двенадцать часов шел бой. Осажденные ждали подмоги, но она не шла. К Моздоку подходили большие силы чеченцев, кумыков, и ослабление защиты крепости привело бы к полному уничтожению всех русских поселений. Дорога из Кизляра также была перекрыта. Защитникам Наура приходилось рассчитывать только на свои силы.

К вечеру бой стал затихать. Противник отвел войска ото рва. Так прошел день десятого июня.

- Нельзя дать им отдохнуть, - сказал Савельев. - Необходимо сделать ночную вылазку.

На рискованную операцию вызвался казак по имени Перепорх, с ним пошли и его друзья. Взяв с собой орудие, они заползли в камыши и остановились напротив ставки турок.

Посреди ночи громыхнул пушечный выстрел, после которого с турецкой стороны началась беспорядочная ружейная пальба...

Смельчаки к рассвету не вернулись. Савельев построил у вала оставшихся защитников станицы, чтобы помянуть героев. Он говорил о подвиге казаков, пожертвовавших жизнями ради Отечества, когда речь его была прервана смехом станичников. Сорви-головы вернулись целыми и невредимыми, с казенной пушкой и с плененным турком.

Одиннадцатого июня (24 июня по старому стилю) с рассветом вновь загремели казацкие пушки, но к общему удивлению неприятель быстро стал отходить от станичных валов, и скоро беспорядочные толпы его скрылись из глаз изумленных наурцев. Никто не знал и не догадывался о настоящей причине столь поспешного отступления вражеского табора, и уже впоследствии только стали говорить, что снятием осады Наур обязан был казаку Перепорху, наведшему орудие прямо на высокий курган, где стояла ставка калги, и счастливым выстрелом убившего любимого племянника предводителя и нескольких уважаемых мурз. В этой случайности калга увидел для себя дурное предзнаменование и больше не хотел оставаться на тех полях, которые обагрены были неповинной кровью юноши... Турки сняли осаду и направились прочь от Терека. По пути они были еще раз обстреляны из крепости Моздок.

Спустя много лет после этого события, в 1838 году, казаки разрывали однажды станичный курган, на котором, по рассказам их дедов, стояла ставка крымского султана, и действительно нашли в земле человеческие кости, серебряный кувшин и золотые украшения с пояса и конской сбруи. Кто знает, быть может, это и были останки того человека, случайная смерть которого решила участь наурской осады.

Хотя рассказ о казаке Перепорхе и его удачном выстреле и довольно популярен среди жителей Наурской станицы, но кое-кто из казаков и доныне приписывает снятие осады и бегство неприятеля только особому Божьему покровительству. Предание говорит, что на заре одиннадцатого июня, в день памяти святых апостолов Варфоломея и Варнавы, два всадника на белых конях и в белой одежде проехали вдоль вражеского стана и навели на татар панический ужас. В ознаменование этого события в наурской церкви устроен даже придел во имя апостолов Варфоломея и Варнавы, и день одиннадцатого июня празднуется в Моздокском полку до настоящего времени.

– Это  бабий праздник, — говорят о нем казаки, вспоминая славное участие, которое приняло в бою женское население станицы. Многие из представительниц славного дела дожили до позднейшего времени, и посетители Наура еще не очень давно встречали старых героинь, украшенных медалями за его оборону.

Видная роль, выпавшая на долю женщины-казачки при защите Наура, была особенной причиной, почему кабардинцы долго не могли забыть позора своего поражения. Даже мирные из них старались не встречаться с моздокским казаком, боясь насмешек насчет того, "как Кабарда пошла воевать, да не управилась с казацкими бабами". Когда же приходилось встречать кого-нибудь из них с обожженным лицом, то казак и казачка не пропускали, бывало, случая позубоскалить над злополучным джигитом.

— А что, дос (приятель), не щи ли в Науре хлебал? — спросит, бывало, линеец и провожает добродушным смехом угрюмо молчащего кабардинца.

Многие жительницы Наура были награждены медалями, учрежденными императрицей Екатериной II за турецкую войну 1769 - 1774 годов.

Использованы материалы:

А.В. Потто «Кавказская война»

Терские казаки - Кавказский Форум KavkazWeb.net