XV век - Наследники Донского
В XV веке в Суздальской земле (или как ее еще называли на Руси – Залесье) наряду с Великим Московским княжением существовало, по меньшей мере, не менее четырех Великих княжеств, никак не подчинявшихся Москве. Вот они: Рязанское, Ростовское, Ярославское, Тверское, не считая республик в лице Новгорода, Пскова и Вятки. После смерти Дмитрия Ивановича, прозванного позже Донским, в 1389 году его сын Василий получил из Орды право на Московский стол, переданное через ханского посла Шахмата. В решении политических вопросов молодому князю оказывало помощь московское боярство и митрополит Киприан, который способствовал женитьбе Василия на дочери литовского князя Витовта — Софье – в 1391 году.
Уже в 1392 году Василий совершил первое приобретение, выкупая в Орде право на Нижний Новгород, до этого принадлежавший городецкому князю Борису Константиновичу, а самого князя отправил на принудительное поселение в Суздале, разлучив с семьёй. Кроме того им были куплены права на Городец, Мещеру, Тарусу и Муром. Этим он создал прецедент перекупки владения при существующих наследниках. До этого ярлыки выдавались только на выморочные земли (земли, которые остались после умершего лица и на которые никто не заявляет или не может заявить притязаний ни по завещанию, ни по праву наследования по закону).
"Так рушилось, с своими Уделами, особенное Княжество Суздальское, коего именем долго называлась сильная Держава, основанная Андреем Боголюбским, или все области северовосточной России между пределами Новогородскими, Смоленскими, Черниговскими и Рязанскими".
/Н.М. Карамзин "История ...", том V, стр.72./
Все продавалось и покупалось. Растраченная на задабривание Хана казна требовала пополнения, и Москва собирала дань с величайшей жестокостью.
"Посол Великокняжеский представил Новогородцам, что они, с 1386 года платив Донскому (Донским назовут Дмитрия только через 200 лет) народную дань, обязаны платить ее и сыну его; обязаны также признать Митрополита судиею в делах гражданских, или испытают гнев Государев. Новогородцы отвечали, что народная дань издревле шла обыкновенно в общественную казну, а Князь довольствовался одними пошлинами и дарами; что второе требование Василия, касательно Митрополита, противно их совести. [1393 г.] Сей ответ был принят за объявление войны. Полки Московские, Коломенские, Звенигородские, Дмитровские... взяли Торжек и множество пленников в области Новагорода, куда сельские жители с имением, с детьми бежали от меча и неволи. Уже рать Московская, совершив месть, возвратилась... Привели семьдесят человек. Народ собрался на площади и был свидетелем зрелища ужасного. Осужденные на смерть, сии преступники (не подчинились Москве, отказались платить дань) исходили кровию в муках, им медленно отсекали руки, ноги и твердили, что так гибнут враги Государя Московского!"
/Н.М. Карамзин "История ...", том V, стр.73-74./
Князь не заботится о развитии, о торговле города Торжка, сие его не интересует. Нет! Московского князя интересует только дань: деньги, вещи и еда. Разве нормальный, мыслящий правитель отдаст команду рубить 70 человек в клочья? И удивляться здесь не стоит - это дремучий и жестокий деспот.
Начиная с 1395 года, существенно возрастает влияние Великого княжества Литовского. После поражения Тохтамыша от армии Тамерлана в 1395 году, опустошения и ослабления Золотой Орды великий князь Витовт предоставил убежище Тохтамышу на своей территории, а после ухода Тамерлана на Ближний Восток предпринял несколько походов вглубь татарской территории. Литовская армия сначала перешла Дон и нанесла поражение татарской орде вблизи Волги, взяв тысячи пленных.
В сентябре 1395 года сорокапятилетний Витовт захватывает Смоленск, используя склоку в Смоленском княжеском доме. Василий безропотно принимает это сообщение, а через полгода едет на встречу к тестю как раз в захваченный Смоленск, где обсуждает пограничные и религиозные дела. Фактически это означало, что Василий согласен с переходом Смоленска в подчинение Литве.
В 1397 году Витовт появился в Крыму, где снова одержал победу над татарами, враждебными Тохтамышу.
В 1398 году хан Тохтамыш, боровшийся за объединение Золотой Орды под своей единоличной властью, столкнулся с сильным и опасным противником — ханом Тимуром Кутлугом. Тохтамыш, потерпевший поражение в борьбе с Тимуром Кутлугом, бежал вместе с семьёй к Витовту в Киев. В ответ на требования хана Тимура Кутлуга выдать ему Тохтамыша Витовт ответил отказом. Более того, князь угрожал хану новым походом.
В 1399 году Витовт, собрав войска, выступил в поход и разбил лагерь на реке Ворскла. Тимур Кутлуг испугался большого и хорошо оснащённого литовского войска и пошёл на мирные переговоры (по другой версии переговоры велись в ожидании Едигея с подкреплением).
"Почто идешь на меня? - велел он сказать Витовту, - я не вступал никогда в землю твою с оружием"... Тимур неотступно предлагал мир, признавал Витовта старейшим, соглашался даже, по словам наших Летописцев, платить ему ежегодно некоторое количество серебра".
/Н.М. Карамзин. "История...", том.V, стр. 90./
В 1399 году в битве на Ворскле возглавленное Витовтом объединённое войско потерпело сокрушительное поражение от войск хана Тимура Кутлуга и темника Едигея. Поражение на Ворскле ослабило позиции Витовта. Ему пришлось отказаться от амбициозных планов на востоке. Было вновь потеряно Смоленское княжество. Однако Литва и Киевская Русь после поражения дани Тимуру Кутлугу не платили. Пограбив земли Украины, Кутлуг ушел в Поволжье.
В XV веке Московия, как и в прежние века, терзала и уничтожала близлежащих соседей, заботясь лишь об увеличении собственной наживы и дохода.
"Государствование Василия Димитриевича было для Новогородцев временем беспокойным... (в 1401 году)… рать Московская без объявления войны вступила в Двинскую землю... пленили Двинского Посадника, многих Бояр и везде грабили без милосердия, но разбитые в Колмогорах, оставили пленников и бежали".
/Н.М. Карамзин "История ..." том V, стр. 97./
Значительно позже российские историки назовут эти деяния "собиранием земли русской". Здравомыслящие люди называют подобные действия завоеванием, разбоем и геноцидом.
В 1403 году, только восстановившись после поражения на Ворскле, Витовт захватил Вязьму, а в 1404 году, в отсутствие смоленского князя Юрия, атаковал и захватил Смоленск, после чего город надолго отошёл под руку Литвы. Владения княжества Литовского при Витовте на востоке достигали верховьев Оки и Можайска.
Все эти события существенно сузили возможности и доходы московского княжества, что не могло не вызвать неудовольствия Хана. Осенью 1408 года Едигей двинулся на Москву.
"Однако ж Василий Димитриевич был изумлен скорым походом Ханского войска и немедленно отправил Боярина Юрия в стан оного, чтобы иметь вернейшее сведение о намерении Татарского полководца, велел даже собирать войско в городах, на всякий случай. Но Эдигей, задержав Юрия, шел вперед с великою поспешностию - и через несколько дней услышали в Москве, что полки Ханские стремятся прямо к ней.
Сия весть поколебала твердость Великокняжеского Совета, Василий не дерзнул на битву в поле и сделал то же, что его родитель в подобных обстоятельствах: уехал с супругою и с детьми в Кострому...
Но граждане Московские судили иначе и роптали, что Государь предает их врагу, спасая только себя и детей...
Чтобы Татары не могли сделать примета к стенам Кремлевским, сей Князь велел зажечь вокруг посады. Несколько тысяч домов, где обитали мирные семейства трудолюбивых граждан, запылали в одно время... Зрелище было страшно: везде огненные реки и дым облаками, смятение, вопль, отчаяние. К довершению ужаса, многие злодеи грабили в домах, еще не объятых пламенем, и радовались общему бедствию".
/Н.М. Карамзин "История...", том V, стр.103-104./
Снова Московия была сожжена и разорена. Но "собиратель земли русской" остался цел и невредим.
"Между тем полки Татарские рассыпались по областям Великого Княжения, взяли Переславль Залесский, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец, то есть, сожгли их, пленив жителей, ограбив церкви и монастыри. Счастлив, кто мог спастися бегством! Не было ни малейшего сопротивления. Россияне (московиты) казались стадом овец, терзаемых хищными волками... Пленников связывали и вели, как псов, на смычках, иногда один татарин гнал перед собою человек сорок...
Полки Ханские, которые гнались за Великим Князем (Московским), не могли настигнуть его и, к досаде Эдигея, пришли назад".
/Н.М. Карамзин "История...", том V, стр. 105./
Возвратившись из бегов, князь Василий прочитал оставленное ему Эдигеем послание.
"От Эдигея поклон к Василию... Все, писанное тобою к Ханам о бедности народа Русского (Московского), есть ложь, мы ныне сами видели Улус твой и сведали, что ты собираешь в нем по рублю с двух сох; куда ж идет серебро? Земля Христианская осталась бы цела и невредима, когда бы ты исправно платил Ханскую дань, а ныне бегаешь, как раб!.. Размысли и научися!"
/Н.М. Карамзин "История...", том V, стр. 107./
И сей "Московский Государь" срочно внял совету полководца Эдигея. Он тотчас пустился в новые бега. На этот раз наперегонки с Иоанном Тверским побежал за Ханским ярлыком в Золотую Орду.
"...намерение Иоанново (Великий князь Тверской) ехать в Орду казались Василию Димитриевичу столь опасными, что он решился сам искать благосклонности Хана и, провождаемый всеми знатнейшими Вельможами, с богатыми дарами отправился в столицу Капчакскую.
Нет сомнения, что Василий, будучи в Ханской столице, снова обязался платить дань Моголам, он платил ее, кажется, до самого конца жизни своей, несмотря на внутренние беспорядки, на частые перемены в Орде".
/Н.М.Карамзин "История...", том V, стр. 109-110./
Но российские "писатели истории" простили Василию все мерзкие поступки и кровавые внутренние разборки, лишь в одном попеняли.
"Среди общего уныния и слез, как говорят Летописцы, Василий Димитриевич преставился на 53 году от рождения, княжив 36 лет с именем Властителя благоразумного, не имея любезных свойств отца своего, добросердечия, мягкости во нраве, ни пылкого воинского мужества, ни великодушия геройского... усилив Державу Московскую приобретениями важными, сохранив ее целость от хищности Литовской... Может быть, он сделал ошибку в политике, дав отдохнуть Витовту, разбитому Ханом, может быть, ему надлежало бы возобновить тогда дружелюбную связь с Ордою, и вместе с Олегом Рязанским ударить на Литву, чтобы соединить южную Россию (Русь-Украину) с северною (то есть, с Московией)".
/Н.М. Карамзин "История...", том V, стр. 115-116./
Военные силы Витовта Литовского, опиравшегося на народы, живущие на землях от Балтики до Черного моря, были несравнимо сильнее Московских и иже с ними. Это необходимо констатировать для установления исторической правды. Здесь вымыслы и ложь абсолютно неуместны. Хотя ложь и вымысел являются стержневой основой всего исторического "писания" Российской истории. Не стоит забывать, что в 1382 и 1408 годах Московское княжество было разорено сначала Тохтамышем, а позже Эдигеем, а народ или уничтожен, или уведен, по словам того же Н.М. Карамзина, "как псы, на смычках" в рабство.
О каком же присоединении "южной России" может идти речь? К кому присоединять?
В 1404 году Литва присоединила к себе Смоленское княжество вместе с городом Смоленском. Обратите внимание - Смоленск никогда, до 1404 года, не принадлежал ни Золотой Орде, ни Москве. Эту историческую истину не запрятать никакой ложью. Витовт вмешивался в дела Новгородской и Псковской республик и трижды (1406—1408) вторгался в пределы Московского княжества. Именно в те годы Витовт отнял у татар Южную Подолию и расширил свои владения на юге до Чёрного моря. За время его правления в Причерноморье за Великим княжеством Литовским закрепляются такие города и крепости: Дашев (Очаков), Соколец (Вознесенск), Балаклы (на Буге), Краравул (Рашков), Хаджибей (позже Одесса).
В 1410 году Князь Витовт стал одним из руководителей-полководцев величайшей победоносной Грюнвальдской битвы, положившей конец германской экспансии на Восток, кстати, обеспечив с северо-запада благополучие Московии.
И если бы Московия в те годы выступила против Великого Литовского Княжества, то с полной уверенностью можно заявить, что в первой четверти XV века прекратила бы свое существование навсегда. Даже не родилась бы идея "собирания земли русской", а великороссы, как нация, не состоялись бы.
Следующим был князь Василий Васильевич Темный (1425-1462 годы). Необходимо подчеркнуть, - как и все его московские предшественники, Василий Темный сразу же направился в Орду испрашивать право на Великокняжеский титул. Вступил в спор за ярлык со своим дядей - князем Юрием. И, по всей вероятности, московит проиграл бы ярлык великокняжеский, да спас московское дело находящийся при нем, в Орде, боярин Иоанн.
"Василий доказывал свое право на престол новым уставом Государей Московских, по коему сын после отца, а не брат после брата, долженствовал наследовать Великое Княжение. Дядя, опровергая сей устав, ссылался на летописи и на завещание Димитрия Донского, где он, (Юрий), в случае кончины Василия Димитриевича, назван его преемником. Тут Боярин Московский, Иоанн, стал перед Махметом и сказал: "Царь верховный! молю, да позволишь мне, смиренному холопу, говорить за моего юного Князя. Юрий ищет Великого княжения по древним правам Российским (имеются ввиду законы Суздальской земли), а Государь наш – по твоей милости, ведая, что оно есть твой Улус: отдашь его, кому хочешь. Один требует, другой молит".
/Н.М. Карамзин "История...", том V, стр. 135./
Вот и все величие Московии в XV веке! В XV веке Москва – обычный заштатный Улус татарских Ханов. О каких-либо "государях московских" говорить не приходится. Обычные вассалы Орды!
"...Вельможа Татарский, Улан Царевич, торжественно посадил Василия на трон Великокняжеский в Москве, в храме Богоматери у златых дверей".
/Н.М. Карамзин "История...", том V, стр. 136./
Естественно в Московском храме Богоматери татарский Наследник не сажал на трон московского князя. Здесь, в храме, Василий Темный присягал перед православными святынями на верность Ордынскому Хану. Он клятвенно обещал быть вассалом послушным, платить дань и повиноваться Орде. Вот таков "монарх" и таково "монаршее Московское государство" в XV веке.
При этом князе кровавые московские разборки достигли апогея. Начиная с 1433 по 1453 год, в Московии шла Междоусобная война за великое княжение между потомками Дмитрия Донского князем Московским Василием II (Тёмным) Васильевичем и его дядей, князем звенигородским и галичским Юрием Дмитриевичем и его сыновьями Василием (Косым) и Дмитрием Шемякой. В 1446 году Василий II был захвачен в Троице-Сергиевой лавре и 16 февраля ночью от имени Дмитрия Юрьевича Шемяки, Ивана Можайского и Бориса Тверского он был ослеплён, отчего получил прозвище «Тёмный». В те годы Великокняжеский престол несколько раз переходил из рук в руки.
"Князья, смиренно пресмыкаясь в Орде, возвращались оттуда грозными Властелинами: ибо повелевали именем Царя верховного.
Кроме междоусобия, Государствование Темного ознаменовалось разными злодействами, доказывающими свирепость тогдашних нравов. Два Князя ослеплены, два Князя отравлены ядом. Не только чернь в остервенении своем без всякого суда топила и жгла людей, обвиняемых в преступлениях; … даже законые казни изъявляли жестокость варварскую".
/Н.М. Карамзин "История...", том V/
Московия и при последующем князе Иване III (1462-1505 годы) продолжала оставаться жестоким завоевателем соседей.
Через несколько лет после начала княжения Ивана III московиты двинулись грабить Черемисскую землю. Разбой и грабеж стали главными источниками пополнения княжеской казны.
"[1468 г.] … рать Московская с Князем Симеоном Романовичем пошла из Галича в Черемисскую землю (в нынешнюю Вятскую и Казанскую Губернию) сквозь дремучие леса, уже наполненные снегом, и в самые жестокие морозы. Повеление Государя и надежда обогатиться добычею дали воинам силу преодолеть все трудности. Более месяца шли они по лесным пустыням, не видя ни селений, ни пути пред собою... Вступив в землю Черемисскую, изобильную хлебом и скотом - управляемую собственными Князьями, но подвластную Царю Казанскому - Россияне (московиты) истребили все, чего не могли взять в добычу, резали скот и людей, жгли не только селения, но бедных жителей, избирая любых в пленники. Наше (московское) право войны было еще древнее, варварское, всякое злодейство в неприятельской стране считалось законным. - Князь Симеон доходил почти до самой Казани и, без битвы пролив множество крови, возвратился с именем победителя".
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 222./
 |
Вот такие прогресс, передовую культуру и свободу несла Москва народам, сколачиваемым в "земли русские". В Московии XV века царили глубокая тьма, обычное варварство, где убить, своровать и ограбить считалось нормой.
И еще на один факт необходимо обратить внимание – земли Вятские, Чувашские и Казанские к середине XV началу XVI веков были для московитов землями "неприятельской страны". А раз так, то о каких "исконно русских землях" вдоль Волги и Вятки возможно говорить сегодня? Это обычные покоренные московитами земли. Поволжье испокон веков принадлежало жившим там народам: булгарам (татарам), чувашам, башкирам, марийцам, мордве и т.д. Москва пришла в эти земли поработителем. Взгляните на карту: от самой Вятки на севере, и до Астрахани, на юге, московиты в начале XVI века лишь в Ярославле, Нижнем Новгороде да Костроме вышли на Волгу. А покорила Московия народы Поволжья лишь к концу XVI века. Утверждение "великороссов" об "исконных русских землях Поволжья" является очередной ложью Московии.
Однако Ивану III не удалось закрепиться на землях Средней Волги. Пограбив их, вырезав десятки тысяч местных жителей, московиты возвратились восвояси.
"Обратив в пепел все, что могло сгореть, Россияне (Московиты), усталые, обремененные добычею, отступили..."
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 234./
Казань еще на целых сто лет осталась сильным процветающим Государством, где были построены каменные дворцы, медресе, где существовал водопровод. Москва в те годы была полной противоположностью Казани. Но время шло, Москве все больше и больше требовались добыча и чужое достояние. И тогда она, как в прежние времена, обратила внимание на издревле процветающий Новгород. А когда у московитов появляется желание пограбить соседа, они всегда находят повод.
То было не первое и не последнее уничтожение московитами Новгорода, города с пятисотлетней историей, культурой, традициями; города-республики, стоявшего несравненно выше Москвы по развитию торговли, ремесел и культуры; города, имевшего многовековые связи с Европой и Скандинавией...
"Иоанн послал складную грамоту к Новогородцам, объявляя им войну [23 мая 1471 г.]... наконец, приняв благословение от Митрополита и Епископов, сел на коня и повел главное войско из столицы. ...шли разными путями к Новогородским границам... Началося страшное опустошение. С одной стороны Воевода Холмский и рать Великокняжеская, с другой стороны Псковитяне, вступив в землю Новогородскую, истребляли все огнем и мечом. Дым, пламя, кровавые реки, стон и вопль от Востока и Запада неслися к берегам Ильменя. Москвитяне изъявляли остервенение неописанное... Не было пощады ни бедным земледельцам, ни женщинам. Летописцы замечают, что Небо, благоприятствуя Иоанну, иссушило тогда все болота, что от Маия до Сентября месяца ни одной капли дождя не упало на землю, зыби отвердели, войско с обозами везде имело путь свободный и гнало скот по лесам, дотоле непроходимым... Холмский обратил в пепел Русу... и с жестокосердием, свойственным тогдашнему веку, приказав отрезать пленникам носы, губы, послали их искаженных в Новгород... Новогородский Летописец говорит, что соотечественники его, бились мужественно и принудили Москвитян отступить, но что конница Татарская, быв в засаде, нечаянным (то есть, внезапным) нападением расстроила первых (новгородцев) и решила дело".
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 236./
Вот какие жестокости творил Московский Улус ради покорения своих единоверцев. Москва снова и снова опиралась на мощь и силу Орды. Истребляя единоверцев, покорила не только Новгород, но и Тверь, Суздаль, Владимир и другие города.
Вот она – жестокая правда крестопредательства, когда союз поработителей – московитов и татар – освящен Московским Митрополитом. Удивляться не стоит – московская церковь шла на любой союз, лишь бы присовокупить кусок земли к Московии.
"...гонимые, истребляемые победителем, утомив коней, бросались в воду, и тину болотную, не находили пути в лесах своих, тонули или умирали от ран... На пространстве двенадцати верст полки Великокняжеские гнали их (новгородцев), убили 12000 человек, взяли 1700 пленников... С какою радостию Великий Князь слушал весть о победе... Холмский уже нигде не видал неприятельской (новгородской) рати и мог свободно опустошать села до самой Наровы или Немецких пределов... Великий Князь (Московский)..., прибыл в Русу и явил пример строгости, велел отрубить головы знатнейшим пленникам…"
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 236./
Где, у какого народа, возможно, найти оправдание истреблению неповинных единоверцев? А ведь речь шла всего лишь о собирании дани с Новгорода для Золотой Орды.
Это они, носители православия в Московской интерпретации, совместно с татарами жгли, грабили и поганили Православные церкви и монастыри. Это они, во время захвата Новгорода, отрубили голову Архиепископу Новгородскому Чашнику, дабы уничтожить сам дух Новгорода. Злодеяния эти воспеты и восхвалены впоследствии, как "собирание земли русской".
"Новгородцы... обязались в назначенные времена платить Государям Московским черную, или народную, дань, также и Митрополиту судную пошлину, клялися ставить своих Архиепископов только в Москве…"
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 239./
Так покорялась новгородская земля московскими и татарскими завоевателями. Даже сравнивать нельзя древнюю культуру Новгорода с абсолютной невежественностью Московии того времени.
"Все области Новогородские, кроме столицы, являли от пределов восточных до моря зрелище опустошения, произведенного не только ратию Великокняжескою, но и шайками вольницы, граждане и жители сельские в течение двух месяцев ходили туда вооруженными толпами из Московских владений грабить и наживаться…"
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 240./
Этим походом не завершился грабеж Великого Новгорода. В октябре 1477 года Иван III снова двинул московские рати на Новгород.
"Вслед за ним (Иваном III) привезли в Москву славный Вечевый колокол Новогородский и повесили его на колокольне Успенского Собора, на площади. - Если верить сказанию современного Историка, Длугоша, то Иоанн приобрел несметное богатство в Новегороде и нагрузил 300 возов серебром, золотом, каменьями драгоценными, найденными им в древней казне Епископской или у Бояр, коих имение было описано, сверх бесчисленного множества шелковых тканей, сукон, мехов и проч. Другие ценят сию добычу в 14 000 000 флоринов..."
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 284./
Хотелось бы также обратить внимание, что свои злодеяния Иван III учинил сразу же после страшнейшего нашествия чумы на Новгородскую землю, опустошившую ее без меча. Древняя привычка Московии бить обессиленных и слабых соседей.
"[1466—1467 гг.] … Язва, называемая в летописях железою, еще искала жертв в России (Московии), особенно в Новогородских и Псковских владениях, где, если верить исчислению одного Летописца, в два года умерло 250652 человека, в одном Новегороде 48402, в монастырях около 8000".
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 220./
Так в одночасье народ, его культура и состояние были подорваны жесточайшим стихийным нашествием чумы и не менее жестоким нашествием Московии. Но у этого древнего славянского племени кривичей еще нашлись силы, и он сумел восстать из страшного опустошения 1465-1488 годов, дабы через 100 лет в 1570 году быть окончательно уничтоженным внуком Ивана III – Иваном IV – необузданным деспотом своего времени.
Тогда окончательно погибла древняя шестисотлетняя культура. Окончательно погибло древнее славянское племя кривичей в Новгородской земле, уничтоженное или угнанное в рабство в Московские владения. В которых оно растворилось и исчезло среди финско-татарского этноса Московии.
"...однако ж Иоанн видел неудовольствие и слышал тайные жалобы Новогородцев; надежда, что вольность может воскреснуть, еще жила в их сердце... В 1487 году перевели из Новагорода в Владимир 50 лучших семейств купеческих. В 1488 году Наместник Новогородский, Яков Захарьевич, казнил и повесил многих Житых людей... и прислал в Москву более осьми тысяч Бояр, именитых граждан и купцов, получивших земли в Владимире, Муроме, Нижнем, Переславле, Юрьеве, Ростове, Костроме; а на их земли, в Новгород, послали Москвитян, людей служивых и гостей. Сим переселением был навеки усмирен Новгород. Остался труп, душа исчезла, иные жители, иные обычаи и нравы, свойственные Самодержавию (Московскому). Иоанн в 1500 году, с согласия Митрополитова, роздал все Новогородские церковные имения в поместье Детям Боярским".
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 289-290./
Но часть этноса кривичей сохранилась. Белорусский народ имеет честь быть наследником кривичей, радимичей и дреговичей - исконно славянских племен. Часть кривичей ушла в Великое Литовское княжество, где и явилась одним из создателей белорусского славянского народа.
Имеет ли право финно-татарский этнос, создавший нацию великороссов, считать себя наследником великой Новгородской культуры? Имеет ли право жестокий завоеватель, уничтоживший местный народ, местные обычаи и великую культуру, своровав все нажитое богатство и даже церковную утварь, считаться наследником этой культуры? А ведь именно так великороссы истолковывают свою историю и свое наследие культуры. Они не в состоянии понять: истребив физически и расселив оставшихся в живых новгородцев по одной, две семьи в диких заброшенных закутках Московии, тем была погублена Новгородская культура. Московит от того расселения не поднялся в своем развитии; он еще на столетия остался дик, злобен и жесток; он не воспринял обычаи, культуру и общественный строй новгородцев; он сторонился всего того, как враждебного и непонятного. Московит начала XVI века, пребывая в дикости и жестокости, не нуждался в просвещении и демократии. Он, как и во все времена ранее, понимал лишь варварскую силу и право сильного. Это свойственно великороссу-державнику и по сей день. Величайшая трагедия в том, что великороссы, за редким исключением, до настоящего времени не осознали жестокую правду истории. Лишь бы эта ложь возвеличивала прошлое, лишь бы не переосмыслили фальшивые постулаты имперского "писания".
К концу XV века в результате жестоких раздоров Золотая Орда постепенно стала терять как свою силу, так и влияние на собственные Улусы - Княжества. Из владений Орды к тому времени возвысились Крымское Ханство и Московский Улус. Ивану III удалось договориться с Крымскими Гиреями "о вечном братстве и вечной дружбе". Московский князь при том согласился признать себя зависимым от Крымского Ханства, как был зависим от Золотой Орды.
"Иоанн послал в Крым толмача своего Иванчу, желая заключить с Ханом торжественный союз, а Менгли Гирей в 1473 год прислал в Москву чиновника Ази-Бабу... Вместе с Ази-Бабою отправился в Крым Послом Боярин Никита Беклемишев, коему, сверх упомянутого мирного договора, даны были еще прибавления: первое в таких словах: «Ты, Великий Князь, обязан слать ко мне, Царю, поминки (дань), или дары, ежегодные». Государь велел Беклемишеву согласиться на сие единственно в случае неотступного Ханского требования".
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 260./
В этом союзе, длившемся, как увидим, более ста лет, Крымский Хан выступал с титулом Царя, с чем согласился Иван III, оставшийся всего лишь Великим Князем. Титулы по тем временам объясняли всю взаимозависимость. Князь всегда оставался вассалом Царя.
"Беклемишев возвратился в Москву с Крымским Послом, Довлетеком Мурзою, и с клятвенною Ханскою грамотою, на коей Иоанн, в присутствии сего Мурзы, целовал крест в уверении, что будет точно исполнять все условия союза".
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 261./
Необходимо особо подчеркнуть, что текст союза был прислан Ханом, и безоговорочно принят Московским князем Иваном III. Московия не ушла из-под татарского владычества после 1480 года, как нам пытались внушить российские "сказатели истории". Нет! Поменялся лишь Хозяин Московии. Он переместился из Сарая в Бахчисарай.
При том поменялась и степень зависимости Московии от Орды. Если раньше была необходимость получать "ярлык" на управление княжеством в Сарае, то сейчас и Крымские Гиреи, и Московские князья полюбовно согласились, что именно они остались продолжателями дел Чингисидов и наследниками величия Великой Орды. При этом Крым остался носителем Царского трона, а Московский князь остался "меньшим братом", но уже мог передавать титул по наследству. Как ни толкали московские церковники Ивана III и его сына Василия III посягнуть на титул Царя, князья не стали противостоять Крымским Гиреям.
Однако, даже заключив договор с Крымом, Московия продолжала испытывать страх перед остатками Большой Орды, кочующей в Поволжье.
"В 1480 г., во время нашествия хана Ахмата, Иван III, постояв с полками на Оке, покинул армию и воротился в Москву. Столица была в смятении; горожане сносили в Кремль свои пожитки, ожидая татарской осады. Увидев возвращавшегося великого князя, они подступили к нему с жалобами и говорили ему, по свидетельству летописи:
"Когда ты, государь, княжишь над нами в мирное время, тогда нас много понапрасну обременяешь поборами, а теперь сам, рассердив хана, не заплатив ему выхода, нас же выдаешь татарам". Престарелый ростовский архиепископ Вассиан встретил великого князя еще более резкими упреками, начал "зло говорить ему", называя его "бегуном", трусом и грозя, что на нем взыщется кровь христианская, которая прольется от татар".
/В.О. Ключевский "О русской истории", стр. 200./
Князь с неохотой вернулся к войскам. Даже будучи вынужден вернуться, он не доехал до войск, остановившись далеко сзади, решив "управлять битвой" за десятки километров.
"Иоанн приехал в Кременец, городок на берегу Лужи, и дал знать Воеводам, что будет оттуда управлять их движениями. Полки наши, расположенные на шестидесяти верстах, ждали неприятеля".
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 295./
Как же "управлял" войсками сей "Полководец"?
"Прошло около двух недель в бездействии, Россияне (Московиты) и Татары смотрели друг на друга через Угру, которую первые называли поясом Богоматери, охраняющим Московские владения... Великий Князь приказал всем нашим Воеводам отступить к Кременцу, чтобы сразиться с Ханом на полях Боровских, удобнейших для битвы... Но Бояре и Князья изумились, а воины оробели, думая, что Иоанн страшится и не хочет битвы. Полки не отступали, но бежали от неприятеля, который мог ударить на них с тылу…"
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр.298-299./
Необходимо заметить, что в этот раз Большая Орда не сожгла и не разграбила Московию.
"...Хан, сведав о разорении Улусов (владений вокруг Сарая), оставил Россию (Московию), чтобы защитить свою собственную землю…"
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 299./
Московию впервые спас от разорения Крымский Хан, вторгшийся в земли Большой Орды и повергший "Юрт Батыев", то есть, Сарай. Начал действовать договор, на котором приносил клятву Новому Хозяину Иван III. Именно Крымская Орда с этого времени стала палочкой-выручалочкой, защитницей и покровительницей Московии. И к началу XVI века Менгли-Гирей окончательно решил все вопросы с ханом Ахматом.
"...весною в 1502 году Менгли-Гирей внезапным нападением сокрушил оные, рассыпал, истребил или взял в плен изнуренные голодом толпы, которые еще скитались с Шиг-Ахметом; прогнал его в отдаленные степи Ногайские и торжественно известил Иоанна, что древняя Большая Орда уже не существует. "Улусы злодея нашего в руке моей, - говорил он, - а ты, брат любезный, слыша столь добрые вести, ликуй и радуйся!"
/Н.М. Карамзин "История...", том VI, стр. 381./
Вот он, Менгли-Гирей, истинный освободитель Московии от власти Большой Орды!
Московит с Крымчаком того времени действительно были братьями. Достаточно вспомнить множество "самаркандских" слов российского обихода XVIII века. Все те слова исконно татарские и носителями той массы "самаркандских" слов были татары, хотя и прозванные историками – великороссами. Московиты, возникнув на базе финно-угорского народа, пробыв сотни лет в татарском государстве, поглотив в свой состав множество финно-мордовских племен, заимствовав золотоордынский стиль "государственности", очень настырно открещиваются от своих древних мордово-финских и татарских корней, почему-то цепляясь за славянские. Им даже не приходило в голову: Рюриковичи никогда не являлись носителями славянства и не могли, придя в финские и татарские земли, принести с собою славянство. Позабыли великороссы и тот факт, что род Рюриковичей давным-давно вымер, унеся с собою в могилу, так званную "дедичевую" связь Киевской Руси с Московией. А доставшиеся Московии в наследство от Великой Орды славянские цитадели Новгород и Псков были московитами и татарами вместе с историческими корнями вырублены и уничтожены вчистую.
Учитывая перемены, которые произошли в Золотой Орде и ее Улусах в XV веке, перед Московией и ее церковью, снова возникла старая дилемма: какому Царю Орды молиться? Даже стала появляться страшная мыслишка: а не заиметь ли своего Московского Царя?
После смерти в 1467 году первой жены Ивана III, овдовевшему Ивану "божьи отцы" Московской церкви стали настойчиво советовать поискать жену подальше от Московии, да поважнее Тверской княжны, каковой была первая жена.
"Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость, выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 г. Эта царевна, известная тогда в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень тонкий ум и получила здесь весьма важное значение".
/В.О. Ключевский "О русской истории", стр. 189./
Женщиной, попытавшейся вдохнуть в московскую верхушку власти новый менталитет, стала Софья Фоминична Палеолог, племянница последнего византийского императора, жившая до замужества в Риме. Именно Софья, видавшая великолепие европейских городов того времени, познавшая культуру Европы, имея передовое по тем временам образование, была потрясена величайшей пропастью, которая существовала между странами Европы и Московией того времени. Софья предполагала стать женою самостоятельного Московского владельца, а прибыв в Московию, стала женою "татарского данника".
"Внимательный наблюдатель московской жизни барон Герберштейн, два раза приезжавший в Москву послом германского императора при Ивановом преемнике, наслушавшись боярских толков, замечает о Софье в своих записках, что это была женщина необыкновенно хитрая, имевшая большое влияние на великого князя, который по ее внушению сделал многое. Ее влиянию приписывали даже решимость Ивана III сбросить с себя татарское иго. … Она могла привезти сюда предания и обычаи византийского двора, гордость своим происхождением, досаду, что идет замуж за татарского данника. В Москве ей едва ли нравилась простота обстановки и бесцеремонность отношений при дворе, где самому Ивану III приходилось выслушивать, по выражению его внука, "многие поносные и укоризненные слова" от строптивых бояр. … Особенно понятливо могла быть воспринята мысль, что она, царевна, своим московским замужеством делает московских государей преемниками византийских императоров…"
/В.О. Ключевский "О русской истории", стр. 189./
И необразованная московская братия лихо кинулась приспосабливать новое "византийство" к старому монгольскому "самодержавству", пытаясь соединить воедино "византийское далече" с "золотоордынским улусничеством".
"К прошлому обращались не для объяснения явлений настоящего, а для оправдания текущих интересов, подыскивали примеры для собственных притязаний. Московским политикам... XVI в. мало было брачного родства с Византией: хотелось породниться и по крови, притом с самым корнем или мировым образцом верховной власти - с самим Римом. В московской летописи того века появляется новое родословие русских (Киевских) князей, ведущее их род прямо от императора римского".
/В.О. Ключевский "О русской истории", стр. 191./
Историческими измышлениями подгоняли под Московию византийское наследство. Создается лживое "сказание о Владимире Мономахе". Основная мысль "сказания" - значение московских князей, как церковно-политических преемников византийских царей. Сочиняется лживое завещание Владимира Мономаха о передаче "наследственных прав" шестому (именно шестому, а не первому!) сыну. Речь идет о шестом сыне Мономаха, Юрии Долгоруком, основателе так называемой "Залешанской земли". Само сказание ставит под вопрос родство Юрия и Мономаха, потому что не понятно, почему жена Мономаха названа «мать Гюргева», а не допустим «Андреева мать». Может быть, и не было никакой связи между залешанскими князьями и Киевом? Может быть, именно потому и был отравлен Юрий в Киеве, потому что был абсолютно чужим и городу и народу? Но все это измышления, вернемся к временам Ивана III.
Именно в это время зарождается хмельная идея первородства московита, его всемогущества и богоизбранности. Знакомую всем практику "богоизбранности" Великого Хана Орды подгоняют под постулаты Руского Православия. Пытаются навеки породнить Монгольский тип правления с христианской идеей.
"Эти идеи, на которых в продолжение трех поколений (московских князей, 1472 года по 1547 годы) пробовала свои силы московская политическая мысль, проникли и в мыслящее русское (московское) общество. Инок одного из псковских монастырей Филофей едва ли высказывал только свои личные мысли, когда писал отцу Грозного (Василию III), что все христианские царства сошлись в одном его царстве, что во всей поднебесной один он православный государь, что Москва - третий и последний Рим".
/В.О. Ключевский "О русской истории", стр. 193./
В 1493 году, Иван III собственной властью попытался присвоить себе титул Царя, что означало величайшее желание Московии выступить преемницей Византии в наследовании Православного Царства (самого православия).
Изучая историю, поражаешься количеству крови, пролитой московскими князьями, а позже - царями, ради этой идеи. Ради этих "державных интересов" приносились тягчайшие жертвы - не только трудом и кровью, но и совестью.
Однако идея эта высказывалась робко и осторожно, а не рассерчает ли Европа и Крымский Хан. Западная Европа подобных притязаний не понимала и не признавала. Воспротивились этому и Крымские Ханы Гиреи. Усваивалась эта идея не просто. И хотя Иван III робко попросился в цари, да так и умер Князем, пусть и начал познавать фразеологию "царя московского". А сын его - Василий III и вовсе венчался в церкви, как великий князь Московский.
Иван III умер в 1505 году, оставив княжеский стол своему сыну Василию III. Здесь не стоит даже гадать как начал свои деяния новый Московский князь. Он, как все его предки, начал с разбойного похода на соседей. На этот раз пришел черед Пскова, в свое время предавшего Новгород. Василий прибыл в Псков 24 января 1510 года и поступил с ним так же, как и его отец с Новгородом в 1478 году. 300 самых знатных семей города были переселены в Московские земли, а их деревни отданы московским служилым людям.
"Знатные Псковитяне!.. Возьмите жен и детей; идите в землю московскую... Их всех, изумленных горестию... в ту же ночь увезли в Москву... Они могли взять с собою только малую часть своего достояния... Государь (князь Московский)… роздал деревни сосланных Псковитян Московским Боярам... с торжеством поехал в Москву, куда отправили за ним и Вечевой колокол...
Так, - говорит псковский Летописец - исчезла слава Пскова, плененного не иноверными, но своими братьями Христианами. О град, некогда великий! ты сетуешь в опустении. Прилетел на тебя орел многокрылый с когтями львиными, вырвал из недр твоих три кедра Ливанские; похитил красоту, богатство и граждан; раскопал торжища или заметал дрязгом; увлек наших братьев и сестер в места дальние, где не бывали ни отцы их, ни деды, ни прадеды!"
/Н.М. Карамзин "История...", том VII, стр. 25-27./
Сын действовал по примеру отца: жег, убивал, вешал, грабил. Была уничтожена культура Пскова, ограблена вчистую казна, разорена церковь и выселены в Московию люди. Московиты шли по наезженной дороге.
Великорусские "писатели истории" проявляли высокую изобретательность, пытаясь хитростью и изворотливостью скрыть правду о порабощении соседей. Но среди восхвалений действиями князя нет-нет, да и пробивались ростки истины.
"Великий Князь хотел сделать удовольствие Псковитянам и выбрал из них 12 старост, чтобы они вместе с Московскими Наместниками и Тиунами судили в их бывших двенадцати пригородах по изданной им тогда Уставной грамоте. Но сии Старосты не могли обуздывать хищности сановников Великокняжеских, которые именем новых законов отягчали налогами граждан и земледельцев, не внимали справедливым жалобам и казнили за оные, так, что несчастные жители толпами бежали в чужие земли... Пригороды опустели. Иностранцы, купцы, ремесленники, имевшие домы во Пскове, не хотели быть ни жертвою, ни свидетелями насилия и все выехали оттуда".
/Н.М. Карамзин "История...", том VII, стр. 27./
Погиб Новгород!
Погиб Псков!
Погибла древняя славянская культура под жестокими ударами татаро-финского этноса Московии.
К концу княжения Василия III в Новгороде и Пскове полностью исчезла торгово-промышленная прослойка населения, что явилось результатом московского покорения. Имущество покоренных новгородцев и псковитян было полностью конфисковано московитами, существующие предприятия в большей части разрушены. Новые московские пришельцы были людьми военными.
В мае 1514 года Василий III возглавил поход на Великое княжество Литовское. Подступив к Смоленску, после длительной осады и артиллерийских обстрелов 1 августа город капитулировал. Смоленск остался спорной территорией до конца правления Василия III. В это же время жителей Смоленщины уводили в московские области, а жителей ближних к Москве областей переселяли в Смоленск.
Наступила очередь Рязани, давно уже лежавшей в сфере влияния Москвы. В 1517 году Василий призвал к себе в Москву рязанского князя Ивана Ивановича и велел посадить его под стражу (в дальнейшем Ивана постригли в монахи и заточили в монастырь), а его удел забрал себе. После Рязани было присоединено Стародубское княжество, в 1523 году - Новгород-Северское, с князем которого Василием Ивановичем Шемячичем поступили по примеру рязанского - заточили в Москве.
В своем завоевательном движении Московия и в XVI веке сохранила свой первоначальный характер - характер военной колонии в покоренной стране. Иначе и не могло быть. Московское княжество к середине XVI века представляло собой сплошное поле битвы.
Источники:
- Н.М. Карамзин "История государства российского" (1803 - 1829 годы);
- В.О. Ключевский "Курс русской истории" (1904 - 1910 годы);
- В.Б. Белинский «Страна Моксель или Московия» – Роман-исследование;
- Материалы из Википедии — свободной энциклопедии.
